ПЕТРОВСКИЙ УКАЗЪ |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » ПЕТРОВСКИЙ УКАЗЪ » АРХИВЪ РАЗСКАЗОВ » ЗАБРОШЕННЫЯ РАЗСКАЗЫ » Вечная память, вечный покой;
ПИСЬМА | 
ЗАЛ СЛАВЫ
Место действия: Москва, дом купца Барыкова.
Время действия: 29 апреля (среда) 1812 года.
Участники: Кирилл Тихомиров, семейство Лукиных (возможно жена покойного).
Расследование по кровавому московскому делу приводит Тихомирова в дом покойного Афанасия Барыкова в день поминального обеда.
Ах! Как из солнца половицы,
Ажурных окон вереницы,
Под каждым - милое корытце
Для слёзно плачущей зимы.
© Ирина Стецив
29 апреля было очень солнечным и погожим днём. Ничто даже близко не говорило о том, что в этот день хоронят вполне себе достойного человека. Ну или недостойного, если обвинение в его сторону будет подтверждено. Однако пока что, в голове Кирилла не то что не укладывалась сама ситуация, но и даже сам факт того, что эта ситуация стала возможна. Отсутствие магической защиты, телохранителей и просто отсева потенциально опасных и враждебных императорской фамилии индивидуумов просто поражало воображение. Даже более того, вся ситуация была настолько безумна... что казалось что где то спрятана скрытая рука кукловода. Однако делать выводы было не просто рано, а преступно рано.
Подъехав на пролётке к дому покойного, он вылез из неё и расплатившись с извозчиком, лишний раз расправил свою одежду. Ему казалось неправильным приходить на поминальный обед чтобы задавать вопросы, которые могут оказаться совершенно неудобными для родственников погибшего и его друзей, однако служба обязывала действовать незамедлительно, так как потеря времени могла привести к тому, что все следы затеряются в сплетнях и тайнах.
Кирилл подошёл к двери дома и постучал, а когда ему открыл мужичок, явно бывший слугой при доме, представился.
- Кирилл Тихомиров, следователь немагического сыска. Я прибыл выразить почтение в память о умершем и по возможности, задать несколько вопросов тем, кто был рядом, когда всё происходило и родственникам покойного.
Мужичок заволновался и сразу же впустил Кирилла внутрь, в то же время окликнув какую то служанку, чтобы она предупредила хозяйку. Кирилл же тем временем снял плащ и шляпу, показав служебный мундир, который он посчитал правильным надеть на настолько формальное для него самого мероприятие. Взяв с собой небольшой блокнот и карандаш, чтобы в случае необходимости сделать какие либо пометки, он прошёл за служанкой в общую комнату и увидел там как семейство покойного Барыкова, так и семейство Лукиных, которые легко были узнаваемы по двум молодым дочкам.
- Честь имею представиться, Кирилл Тихомиров, следователь Его Императорского Величества немагического сыска.
Представившись, он формально кивнул женщине в траурном платье, которая явно была супругой погибшего, а так же Гавриле Владимировичу и Наталье Семёновне. После чего присел за стол в отведённом для него месте. Нельзя сказать что на него смотрели озлобленно или даже неприязненно, скорее это было естественное опасение человека, который своим рапортом может создать в сложившейся ситуации немало проблем для всех присутствующих. Поэтому, немного помолчав для приличия, Кирилл всё же обратился к присутствующим.
- Уважаемые господа, дамы, я понимаю что моё присутствие здесь может быть неприятно, так же как причины, приведшие меня сюда, однако я надеюсь что вы найдёте в себе силы и желание ответить на несколько моих вопросов и помочь мне исполнить свой долг, то есть разобраться в происходившем на балу и мере причастности покойного к тому, что там происходило.
Кирилл говорил тихо, но твёрдо и явно не собирался удовлетворяться даже формальным отказом присутствующих.
ПИСЬМА | ЗАЛ СЛАВЫПохоронной обрядней заправляла бойкая баба Никитишна, проживавшая по соседству. Она на все руки была мастерица, на всякие дела дошлая источница. Только привезли обескровленное тело покойника со злополучного бала, пришли в себя, переоделись, да чай попили, тут же за ней и послали. Не до сна было, а следовательно ночь та осталась бессонной для всех, и даже малых деток. Тасю с Варей отправили в самую дальнюю комнату дома - приглядывать за детками, утешать вдову и чтобы под ногами не мешались.
- Но я знаю! Я могу! - протестовала старшая Лукина, желая помочь в обрядне.
- Знает она! - шикнула на неё Никитишна. - Иди уже!
Старшие же Лукины остались обмыть покойника, Никитишна пока вынула из сундуков всё что надо для погребения. Потом усадили Настатью сделать первые три стежка на тонком батисе для шитья савана. Родители покойника были далеко, а крёстные - всё равно что вторые родители. А так принято что под венец снаряжать или во гроб класть - всё мать делает.
Достала Никитишна нового полотна обернуть ноги покойнику, новое недержанное полотенце дать ему в руки (чтобы было бы чем отереть с лица пот в день страшного суда Христова). Причесали, чистую сорочку надели, в саван окутали, спеленали новым разрезным полотном и положили в тесной маленькой комнате в глубине дома, моленной на столе. А на том столе загодя наложили травы, которую нашла прислуга в такой час в городе, и покрыли ее чистой простыней. Парчи наготове не явилось, зато нашелся кусок голубого бархата. На тот бархат из золотого позумента нашили большой восмиконечный крест с копием, тростию и подножием. Да покрыли им тело.
Послали за канонницей. Старообрядцы хоть и жили в городе, но друг друга знали. Та явилась с бумажным венцом старой московской печати с надписанием молитвы «Святый боже», крёстная мать положила тот венец на охладевшее чело кресника. Зажгли свечи перед всеми иконами, поставили подсвечники со свечами вкруг тела, и канонница Евпраксея, окадив образа и покойника, начала псалтырь читать.
Никитишна сама и мерку для гроба сняла, сама пошла заказывать гроб. Управившись с этим, она снаружи того окна, которое было спальней покойника, привесила чистое полотенце, а стакан с водой с места не тронула. Ведь души покойников шесть недель витают на земле и до самых похорон прилетают назад. И всякий раз душа тут умывается, утирается. И тем Никитишна распорядилась, чтоб на похороны как можно родственников приехало… Жаль что родители далеко жили, в артели в Поволжье. Не успели проводить сына в последний путь…
Не забыла Никитишна послать за плакушами. Семь "вопленниц" прибыло к утру. А ближе к обеду уже и гроб привезли. Она сама снесла его в дом, там обрызгала святой водой с молитвой. Намочила доски, хорошенько. Оборони господи, если малый какой остаток гроба в огонь угодит, жарко на том свете покойнику будет…
***
Сотня свечей горит в паникадиле и на подсвечниках в моленной Барыкова. Клубами носится голубой кадильный дым росного ладана; тихо, уныло поют певицы плачевные песни погребального канона. В головах гроба в длинной соборной мантии, с лицом, покрытым черным крепом наметки, стоит мать Таифа — она службу правит. Кругом родные и сторонние женщины, все в черных сарафанах, с платками белого полотна на головах. Вдова с детишками, Гаврила, Настасья, Таисия, Варвара и другие близкие родственники у самого гроба стоят.
Допели канон. Дрогнул голос "вопленницы" Марьюшки, как завела она запев прощальной песни: «Приидите последнее дадим целование…». Первым прощаться подошла жена покойного. Истово сотворила она три поклона перед иконами, тихо подошла ко гробу, трижды перекрестила покойника, припала устами к холодному челу его, отступила и поклонилась супругу в землю…
Тася же в момент тот, взглянула на мертвое лицо покойника и затряслась вся. Рухнула бы на месте, если б не сильные руки стоявшего рядом отца не поддержали его.
— Плачь, плачь, не крепись, слез не жалей — легче на сердце будет, — сказал ей Гаврила. А у самого глаза тоже полнехоньки слез.
- Спасибо... - обняла Лукина отца, окончательно с ним примирившись.
После прощанья Тасю без чувств на руках из моленной вынесли.
***
Кончились простины. Из дома вынесли гроб на холстах и, поставив на черный «одёр», понесли на плечах. До кладбища было версты две, несли, переменяясь. Вот ведут под руки убитую горем жену покойного. Вот неровными шагами, склонив голову, идут крёстные родители... Вот Варвара, Тася, детишки… Лукина старшая закрыла глаза передником, громко зарыдала и пошатнулась… Кто-то подхватил ее под руки… Мужчины, женщины, дети, много, много народу… Слышатся голосистые, за душу тянущие причитанья вопленниц:
- Не утай, скажи, касатик мой, молодец.
Ты чего, ясный молодец, спужался?
Отчего ты в могилушку сряжался?
Знать, того ты спужался,
Что ноне годочки пошли все слезовые,
Людушки пошли все обманные, бессовестные…
Принесли на погост мужчину, укрыли белое лицо гробовой доской, опустили его в могилу глубокую, отдали Матери Сырой Земле, засыпали рудожелтым песком. Один по одному разошлись с погоста. Выпрягли и потом вновь запрягли коней и поехали назад. Там уже Никишина стол накрыла, стали поминать усопшего. Было всё тихо, спокойно, да без незваных гостей, как вдруг явился…
- Честь имею представиться, Кирилл Тихомиров, следователь Его Императорского Величества немагического сыска, - от этой новости Тася вздрогнула и больше всех испугалась, Варя просто посмотрела на сестру и обняла за плечи, Настасья Владимировна начала плакать, а Гаврила Семёнович кивнул в знак приветствия, представился сам упавшим голосом и семью свою представил.
- Да, да, - шмыгнув носом сказал глава семейства Лукиных. - Идите в кабинет… Тась, проведи.
Старшая дочь, белая как полно с тёмными кругами под глазами и вся заплаканная молча кивнула следователю и провела в отдельную маленькую комнатку, где купец Барыков занимался делами.
- Кого позвать? - спросила она. Чуть помедлив добавила. - Или вы со мной поговорить желаете?
Ах! Как из солнца половицы,
Ажурных окон вереницы,
Под каждым - милое корытце
Для слёзно плачущей зимы.
© Ирина Стецив
Обстановка в доме была достаточно скромной, а традиции староверов ясно указывали на то, что и сам покойный был из этого не всегда разумного, на взгляд Кирилла, но достаточно древнего и уважаемого в народе общества. Когда он представился, сидя за столом, глава семейства Лукиных так же представил всю свою семью и предложил пойти в кабинет бывшего купца для переговоров, куда его и проводила его старшая дочь. Девушка явно была непривычна ни к подобным переживаниям, ни к смерти, поскольку была явно бледна и плохо спала. Однако её красота была заметна даже в таком состоянии и Кирилл не мог этого не заметить.
Когда она спросила, кого ей позвать, он жестом предложил ей сесть за стол и достал аккуратную тетрадь для записей и грифель в держателе.
- Я полагаю что начать можно с Вас, так как обязанности мне предписывают опросить всех, кто присутствовал при происшествии для сбора максимально полной картины того, что на самом деле происходило на том злополучном балу.
Подождав, пока девушка сядет за стол, он всё таки спросил у неё:
- Если вам нехорошо или всё таки необходимо отдохнуть, я могу оставить Вас напоследок. Всё таки вы только свидетели и я не имею ни права, ни планов вредить Вам или Вашим родственникам. Однако если Вы считаете что Вы в силах продолжить беседу, то я был бы рад продолжить.
Немного подождав, он снова обратился к девушке и сам приготовился записывать её ответ.
- Начнём пожалуй издалека. Вы сама знали покойного Афанасия Барыкина и если да, то насколько хорошо?
Он старался говорить участливо, без жёсткости или грубости, которые могли бы в явно эмоциональной девушке спровоцировать ответную агрессию или неприязнь, которые наверняка помешали бы опросу и следствию.
На самом деле первые факты и мысли появились у Кирилла уже по приходу сюда, как и первые подозрения. Однако сперва следовало их подтвердить, тем или иным способом, и лучшим из них был старательный и подробный опрос всех, кто мог видеть произошедшее.
Отредактировано Кирилл Тихомиров (20 Мар 2022 02:29)
ПИСЬМА | ЗАЛ СЛАВЫВ кабинете покойного было как-то слишком уж непривычно. По-могильному тихо. Не были слышны приглушённые голоса и всхлипы людей, не было ароматов с поминального стола. Никитишна, как водится, расстаралась на славу. Стол накрыли и богатый, и вкусный - одним словом, только настроением гостей за столом и отсутствием крепких напитков уступал праздничному.
"Может его душа здесь?" - подумалось Тасе.
Она не обладала склонностью к общению с умершими и никогда не интересовалась этой стороной магии. Куда более её интересовала жизнь, исцеление и природа - словом, всё противоположное, чему учат у некромантов. Последних она очень уважала, но побаивалась, стараясь оставаться в стороне. Вот потому и не могла почувствовать и с помощью своего магического дара понять рядом ли душа. Могла лишь предположить опираясь на верования старообрядцев: душа остаётся на земле и возвращается на то место где покинула тело (значит не сюда, а в ту залу московского собрания) и о чём толкуют маги народники: душа по началу бродит по тем местам где жил покойный и проводил время, оттого сразу после смерти и погребения лучшее время для установления контакта с потусторонними силами.
Пока Тася смотрела по сторонам и думала о присутствии души незваный гость приказал ей сесть, достал письменные принадлежности, собираясь начать с неё самой. Не успела она испугаться или как-то иначе отреагировать на решение Тихонова, в дверь постучали.
- Сейчас, - прервала она гостя и подошла к двери.
- Барин, - так вся прислуга называла отца Таисии, - Спрашивает с кого гость желает начать?
- С меня, - ответила та.
Слуга ушёл передавать ответ. И хотя во всеуслышание следователь не представлялся, но гости уже гудели за дверью по-другому. В другой тональности, ежели желаете конкретики. До Лукиной донеслись не скробно-печальные отголоски, но уже тревожно-взволнованные.
Тут-то встревожилась и она сама. Вернулась за стол уже не плача, но порядком перепуганной что же от неё нужно и почему все расспросы начались именно с неё. Будто главное действующее лицо… А на деле, ничего не видела, в момент когда душа покинула тело купца даже в другом помещении находилась. Так было на самом деле и это она и собиралась рассказать следователю.
- Понятно, - Таисия кивнула, замерев на мгновение.
Кирилл Арсеньевич или таким проницательным был или всего лишь угадал, но начал аккурат с того о чём девушка думала. Удивительно. Она вдруг впервые внимательно посмотрела на того кто сидел перед ней. Если и есть профессия подходящая для человека обладающего такой внешностью, то следователь будет лучшей.
Она села за стол. Далее сидящий напротив то ли проявил участие и заботу видя бледноту и заплаканные глаза Лукиной, то ли просто так положено было по его бумажкам и инструкциям всяким - кто его знает? Но вопрос был задан очень умело, в нужное время и в нужном месте. Напряжение у Таси понемногу стало отступать, поверила она в добрые намерения следователя.
- Нет, я могу… ответить, - отозвалась она, даже не догадываясь что уже первый вопрос станет едва ли не пыткой.
После выслушала вопрос и взялась отвечать. Вот уж правда, начал очень издалека.
- Фоню? - так Лукина называла покойного, возраста они были, считай одного, но Тася всё же младше, лет на семь, в детстве, можно сказать, росли вместе. - Знала, конечно. Он из Поволжья. Ну, семья его. Рос по соседству, а тятенька мой был ему крёстным. Сами понимаете, дружили семьями. Хоть и кровного родства не было, но сроднились. Он бывало как старший брат мне…
На этом слове голос дрогнул, появились слёзы от воспоминаний.
- …Читал мне. Я маленькая была, не умела, но любила книги… Матушка бывало не могла читать, занята была. Да и я с книгой пристать любила. Я Фоню просила. И он…
Тася всхлипнула, закрыла лицо руками.
- …Всегда мне читал. Никогда не отказывал. Даже брался меня читать научил и первые буквы я от него узнала... Фу-у-ух!
Вытерев слёзы, она продолжила дрожащим голосом.
- Потом он вырос, возмужал. Ну я тоже. Стало негоже нам вместе водится и мы как-то меньше стали видеться, а потом… потом его в Москву отправили на учёбу. Там же…
Тася осознала что она не в Поволжье находится, а в старой столице и тут же исправилась.
- То есть, тут же, женился, семью завёл, дела начал. Ну не захотел в наши леса возвращаться. Почему? Не ведаю, мне он сам сказал не захотел и всё. Ну и я у Фони больше не выпытывала.
Ах! Как из солнца половицы,
Ажурных окон вереницы,
Под каждым - милое корытце
Для слёзно плачущей зимы.
© Ирина Стецив
Кирилл следил за девушкой во время рассказа и буквально видел, как на лице девушки отражались переживания от воспоминаний и как она снова скатывалась от относительно спокойного состояния до слёз. Лишние женские слёзы ему были совершенно ни к чему, потому он поторопился отвлечь девушку от размышлений об убитом.
- Премного благодарен. Ответ настолько же развёрнутый, насколько отвечающий на мои основные вопросы.
Кирилл записал все эти основные вехи жизни убиенного, как их описывала ему девушка, которая фактически росла с ним вместе и чуть подумав, снова обратился к ней:
- А скажите, может быть Вы слышали или подозревали о том, что Афанасий имел какую то нелюбовь или обиды по отношению к императорской фамилии? Пусть даже самые мелкие? Или может быть он входил в какие то круги или обчества, которые были против проводимой Императорской фамилией политики? Я понимаю что вы мало общались после того как подросли, но вдруг вы слышали что-то подобное?
Задав этот вопрос он стал очень внимательно следить за девушкой, надеясь, что она может мимикой лица выдать либо что-то полезное, либо наоборот. Хотя надежды было достаточно мало, ведь если они не общались с отрочества, знать подобные вещи она не могла.
Интересно, а если даже она знает о каких то обществах, сможет ли она оценить их деятельность и направленность их мнения? Хотя скорее всего да, если она с самого детства увлекалась книгами, то совсем уж несмышлёной вырасти она не могла. А может стоит тогда задать вопрос и в лоб? Попробовать стоит.
Он по тёплому посмотрел на Таисию и задал ещё один вопрос:
- Как вы сама считаете, мог ли покойный Афанасий Барыкин решиться на такое преступление, как прилюдное магическое нападение на члена Императорской фамилии? Опять таки, эта информация останется при мне и только при мне и никак не повредит ни вам, ни вашей фамилии. Мне интересно мнение людей, которые его хорошо знали.
ПИСЬМА | ЗАЛ СЛАВЫУслышав слова благодарности, она подняла заплаканные глаза на следователя, то ли от пережитого, то ли от плохого сна, то ли от горя с трудом улавливая смысл замысловатых слов, последовавших после изысканного "Премного благодарен". Так говорили в столице и в крупных городах, но привыкшей к более простым речам и выражениям обычного досужего народа за Волгой, Тася не всегда с первого раза улавливала их замысловатые "городские" выражения.
"Ну, раз благодарен и хорошо", - подумала так и не стала утруждаться понимаем всего сказанного дословно.
Вместо этого шмыгнула носом, вдохнула и выдохнула, приготовившись к новому вопросу. Судя по лицу и интонации гостя, отпускать её он пока не собирался. Оставалось только надеяться что ответы на новые вопросы дадутся легче. Отвечать и без того сложно - боишься забыть или наврать ненароком, а уж особенно когда заставляют предаваться воспоминаниям, что вызывают горестное состояние и слёзы.
"Обиды? Обчества?" - выслушав новый, отнюдь не короткий вопрос (видимо, настолько развёрнутые реплики особенность этого следователя или же его стратегия, располагающая на более подробные ответы и создающая иллюзию открытости - раз говорит много, значит ничего не скрывает. Как знать?) Тася задумалась. - "Слышала ли я что-нибудь подобное от тятеньки?"
- Знаете, - начала она растерянно, - Из нашей семьи только тятенька переписывался с Фоней и знал о его делах. Может, жена его знает чего. Но я не слышала ни от кого ни про обиды, ни про обчества.
Вздохнув, она услышала новый вопрос. И почти моментально ответила "нет", не раздумывая ни секунды. Но уже через пару мгновений, вытерев платком нос пустилась в рассуждения вслух, не заметив сразу что пошла дальше простого ответа. Значит стратегия Тихомирова работает? Или то не стратегия вовсе, а просто открытость Таси и невысказанное горе просто дало знать о себе?
- Вы же сами подумайте: у Фони было дело, хорошее дело, приносящее неплохой капитал. Это я знаю из семейных разговоров, тятя хвалил и гордился крестником. Для своих лет и дом хороший построит и всё же у него было: имя, знал он и московских купцов, а они его. Опять же, детки у Фони маленькие… Даже будь обиды, стал бы всем этим рисковать ради чего-то непонятного?
Тася была далека от политики, оценке деятельности императора и попыткам реформировать страну. Настолько далека, насколько это можно было представить. Она принимала всё что происходило в такой непонятной для неё сфере общества, но как и многие жители Поволжья относилась весьма философски: сегодня один император, завтра другой, нас это не касается, лучше иди делом займись. О том что есть общества, недовольные властью она даже не задумывалась, как и о том что, в принципе, какие-то люди могут на полном серьёзе планировать нападение на императора или членов царской фамилии. Если бы ей об этом сказали, то первое что она бы ответила, это задалась вопросом: А зачем?
Словом, всё своё отношение к тому выразила вот последней парой слов в ответе.
Ах! Как из солнца половицы,
Ажурных окон вереницы,
Под каждым - милое корытце
Для слёзно плачущей зимы.
© Ирина Стецив
Сделав пометку о том, что глава семейства Лукиных имел дела и переписку с покойным, Кирилл выслушал всё что могла сказать девушка и понял что в целом это наверное тот максимум полезной информации, который он мог получить от неё. Хотя оставшаяся польза могла быть от рассказал её впечатлений как очевидицы, если это вообще происходило. Точно так же как её сестры. Хотя даже логика кричала что купец не при чём. Возможно даже настолько не при чём, что не он был тем, кто создал фантом, который был в зале. Хотя с этим предстояло разбираться превентору. В любом случае, затягивать допрос этой девушки было уже просто грубо.
- Что же, я понимаю Ваше мнение, Таисия Гавриловна, и не могу сказать ничего против него. Логика действительно подсказывает что имея такие дела, рисковать подобной выходкой, да ещё и перед Императрицей... Однако, не всегда люди действуют логично, к сожалению. Итак, если вы сама не желаете мне что либо сказать, можно пригласить сюда следующего члена Вашей семьи, например Вашу сестру. Опрашивать вас займёт меньше всего времени.
Он улыбнулся Таисии и в очередной раз удивился как она, будучи даже заплаканной, буквально светилась красотой. Однако в очередной раз себя одёрнув, он вернул свои мысли назад в нужное русло и продолжил с интересом следить за Таисией.
И всё таки как богата земля Русская на подобных красавиц. Жалкие придворные жеманницы перед не просто... ладно, не будем погружаться в это, а то ещё чего доброго влюбишься. А у нас в работе такое не поощряется.
Вслед за его мыслями немного менялся взгляд на девушку, иногда приобретая несколько.... мечтательные оттенки.
ПИСЬМА | ЗАЛ СЛАВЫТася поплакала и ей вроде как легче стало немного. Конечно, слезами Фоню не воскресить, но вот перестать рыдать при одном только воспоминании о том с кем детство прошло (до рождения Вари, там уже она много времени в артели проводила, а как младшая чуть-чуть подросла, любила с ней сидеть) может и помогут. В конце-концов, выслушала она следователя довольно спокойно, разве что всхлипывая время от времени.
Про себя отметила также что говорил он не задавая вопросов, а высказывая своё мнение впервые с тех пор как нагрянул в дом. Да, для Таси он именно что как снег на голову свалился. Батюшка, судя по всему, знал о госте незваном, но от хлопот и горя позабыл в известность семейство поставить. Так что для неё всё выглядело так: пришёл какой-то незнакомый человек, попросил отдельно комнату, стал вопросы задавать. Но, раз папенька не прогнал и велел кабинет покойного выделить гостю, стало быть, он не враг? В семействе Лукиных, знаете ли, принято верить друг другу.
- Сказать? - совсем не ожидая вопроса на вольную тему Тася растерялась и просто отрицательно замотала головой. - Нечего, вроде как.
Она всхлипнула и по распоряжению важного гостя отправилась к двери, чтобы позвать другого члена семьи - вот Варю. У самой двери, уже взявшись за ручку она остановилась и нерешительно сказала:
- Вы уж, пожалуйста, найдите кто с Фоней это сделал и заставил его… Не верю я что сам мог. Да и не заслужил он столь дурной славы.
И чуть помолчав добавила:
- До свидания.
После чего ушла в поисках младшей сестры. Найдя Варвару там же где и всех - за столом, поедая поминальный обед она перво-наперво коротко рассказала родителям, сидящим рядом, что спрашивал, чего желает, каким показался. Дав довольно дружелюбную характеристику гостю, ибо ничего дурного не сделал, никак не показал себя с плохой стороны, она попросила Варю пойти к кабинету Барыкова.
- Я с тобой пойду. Так мне спокойней будет, - предложила она, беря Варю за руку. - За дверью постою, подожду как договорите. Он сказал недолго.
Так что младшую она проводила до самой двери комнатки, а потом отошла к окну, чтобы не подумали что подслушивает, глядя на весеннюю Москву и греясь в лучах апрельского солнышка.
Ах! Как из солнца половицы,
Ажурных окон вереницы,
Под каждым - милое корытце
Для слёзно плачущей зимы.
© Ирина Стецив
ПИСЬМА | ЗАЛ СЛАВЫВаря похороны не любила. Впрочем здесь нет ничего необычного. Наверное мало на свете людей, которые бы любили подобного рода события. Помимо атмосферы скорби и грусти, с самого младенчества Варе тяжело давалось быть тихой. Это вовсе не значило, что она всё время без умолку кричала, шумела и бегала. Нет. Просто здесь срабатывал какой-то "закон подлости". Это когда надо быть тише воды, ниже травы, обязательно где-нибудь проскользнёт нервный смех или что-нибудь уронишь, или упадёшь или ещё что-нибудь. Это про Варю. Сегодня она уже порядком разозлила маменьку и батюшку, которые пригрозили ей поркой если она не прекратит свои выходки. А что такого она делала? Пыталась всем помочь, но всё время получалось не к месту и не вовремя. Но она тоже переживала, правда не могла ни с кем поделиться: родители,ясное дело заняты сейчас. Тася плакала и горевала. Варя пыталась поддержать сестру. Правда у неё не получалось. Ведь она, в отличии от сестры, с семьёй купца и с ним самим (Царство Небесное!) познакомилась лишь сейчас в Москве. Она его плохо знала и не могла ничего сказать.
Появление незванного гостя заставило её начать тревожиться. Правда пока всё проходило мирно. После беседы с ним старшая сестра была заплакана, но она такой была всё время. Это не новость. Но вот когда Варя сидела за поминальным обедом, боясь сделать ещё что-то и получить лишнее замечание от родителей, сестрица сообщила, что позвали её.
Она зашла в комнату, села и с вызовом посмотрела на гостя. Она уже настроена была враждебно, он ей не внушал доверия.Хотелось поскорее сбежать из этого кабинета. Тем более она не понимала зачем он вызывал её. Ведь Варя знала меньше всех.
Вы здесь » ПЕТРОВСКИЙ УКАЗЪ » АРХИВЪ РАЗСКАЗОВ » ЗАБРОШЕННЫЯ РАЗСКАЗЫ » Вечная память, вечный покой;
