Шесть лун Приболотью исполнилось давеча!
Празднуем!
Долог был путь, да это только начало, ведь сказки сказываются и легенды пишутся,
коли есть герои, а герои есть! И не важно: владелица ли трактира с тёмным прошлым аль девица, у которой жизнь вот только-только началась; добрый защитник али же несветль ехидная - всем своё место в Приболотье, всякого тут привечать будут, коль сыщется.

Рады мы читать то, что вы пишете и как вы пишете!
И написано-отыграно уже 7 полных эпизодов, да сколько ещё играется! А сколько играться ещё и ещё будет!

А то, что ратники они не простые, а из войска царского, то многое объясняло, и пробившуюся в хозяине учтивость перво-наперво. Прав был Еремей, купцы – постояльцы выгодные, вот только они, как ветер в поле. Вчера еще дул, а сегодня глядь – его уже и след простыл. Беда придет – ищи, да не доищешься. Да и не каждую беду деньгами решить можно. Иногда и сила нужна. А надежнее силы, чем войско – в царстве Ланском не сыскать.
Вышеслав, ратник
* * *
— Я привык смотреть в огонь и сквозь камень, думаешь, меня обманет твоя личина, пусть и сплетенная горными ведьмами. Твоя маска хороша, но не настолько, чтобы обмануть меня. Что ты делаешь здесь?
— Охочусь, — сумеречник повел плечами, — могу ли спросить тебя о том же?
— Ищу живых там, где осталась смерть, — Шардаэр невольно бросил взгляд на свой браслет с жемчужной подвеской, — я иду в Курганье...
Шардаэр, тёмный эльф-изгнанник
* * *
Расслабился, обалдуй, словно не его вот только-только проучили, мажьей хитростью до самого Мыса по лесам и болотам чесать заставив! Даже не подумал, что девчонка, против злющего волка идущая, как пить дать, имеет в кармашке хитрость припрятанную, силу колдовскую. Где б обычной селянке такой смелой быть! Да вот только и она зря не сотворила огонька посильнее: двух прыжков, удара сердца хватило бы Дариславу, чтобы доскакать и повалить, пастью руки да шею калеча.
Но бросаться он не спешил.
Дарислав, оборотень
* * *
— Я в самом центре живу, в Академии учусь.
— То-т я смотрю балакаешь ты больно странно. Не по-нашески! И что же ты там изучаешь, пигалица?
— Магию, колдовство, врачевание… да много всякого, — подпрыгнув на очередном ухабе — восемьсот пятьдесят третьем,— ответила Агнешка.
— Ведьма, значится, — заинтересовался старик, да так, что аж языком причмокнул. — Меня тут надысь радикулит схватил! Может глянешь, а?
— Что прямо здесь? — испугалась Агнешка, глядя на дорогу и на неумолимо катящийся за горизонт солнечный диск. Ей тоже не хотелось приехать в деревню в ночи и в сумерках искать себе ночлег или, не приведи Пресветлая, ночевать в поле или хлеву каком.
Агнешка, магичка
* * *
Ничего Ниэмиинн не понимала в этих людях. Вот сколько уже — полтора года или около — путешествовала, а всё равно не понимала и, кажется, понять не могла. То они добрые, то злятся на твою доброту; то лебезят перед твоей гневливостью; то мимо в беде пройдут; то без спросу в жизнь твою ввяжутся так, что не распутать уже узлов судьбы.
Ниэ хмуро смотрела на не менее хмурого и ершистого мужчину, понимала, что вроде бы как он отвечает о том, что всё в порядке и всё она правильно сделала, а за слова свои и манеры не извиняется.
Беда прямо с этими людьми.
Ниэмиинн, светлая эльфийка-путешественница
* * *
Еремей озадачился. Вроде и помог, а вроде и не особо. И проводить надо бы, а это опять через весь Торжик идти, об чужие взгляды любопытные спотыкаться…
Опять раздражение, как муть, в душе забултыхалось, а потом разозлился Еремей. На себя: сколько можно-то? Здоровый лоб, двое детей, а всё оглядывается, кто там чего скажет  и глянет как. Пьфу.
Еремей, наёмник
* * *
Благополучно пересек кладбище — вспомнил при этом, как в детстве в Подгрушье на спор ходил туда ночью. Было Яру тогда лет двенадцать. Поспорил он с приятелем по имени Званко. Тот был на год старше, неистощимый выдумщик, весельчак и задира. В доказательство того, что Яр не побоится и придет ночью на погост, Званко потребовал принести оттуда яркую ленту. Ее он заранее, еще днем, стащил у младшей сестры и оставил на одной из могил. Спор Яр тогда выиграл, правда, порвал при этом портки. Испугался, дурень, крика вылетевшей откуда-то совы, шарахнулся в сторону, налетел на ветку, и оставил на ней приличный клок ткани. Влетело ему тогда от мамы за порчу штанов.
Сейчас Яр не боялся ничего. Даже каких-то странных шорохов, которыми полнилось мрачное пепелище.
Яр, проводник
* * *
«Пока обдумают новость, что у них теперь ведьма есть, пока обсудят да разузнают, кто такая и откуда. Пока девка поотчаянней смелости наберётся явиться с делом или с бездельем — не менее седмицы пройдёт, а то и поболее. Пусть. Мне спешить некуда».
Хоть в дом она вошла как полагается, угостив осиротевшего Домового румяными блинами со сметаной, Радмила всё ещё не могла привыкнуть к тому, что теперь она здесь хозяйка. Что хочешь делай: хоть день-деньской на лавке валяйся да яблоки грызи.
Радмила, ведьма Верхних Лесков
* * *
В любой миг могла вспыхнуть драка. Как говорится, дурень — не кочет, а подраться хочет...
Оно бы и ничего — любая трактирщица столько потасовок видала, что у ежа столько колючек не наберется. Но трактирные схватки — так, потеха. Нос расквасят... ну, ребро сломают... невелика беда. А эти паршивцы, которым задурила голову смазливая Рассвета, готовы друг другу всерьез шеи посворачивать.
Ну и ладно, их дело дурное! Пускай сворачивают. Но почему в трактире у Незваны? Нужны ей потом хлопоты со стражей, а?
Незвана, хозяйка трактира
* * *
У Яськи теперь есть много времени.
...и подаренных сил.
Чтобы не болело. А раз болело, то проходило.
Потому что так жизнь судит да рядит.
Танцует по небу Беркан, никак не догонит Алань, а жизнь танцует со смертью. А если бы не было темноты и пустоты... было бы радостно жить?
Вот и ведьме молодой всё теперь решать.
Дорога устлана золой.
И надо идти домой.
Ясминка, ведьма Зелёного Мыса
* * *
А нечисть, что под окнами вьется, страшно это. Хоть вон Лешего нашего доброго дедушку обижать да негоже, но все же не людская у них мораль, навредить не всегда хотят, да как на деле выходит... А раздор да разлад, ненависть да завсить всюду нечистого привлекает. Вот и плохо, что я на Лусью-пустомелю злюсь. Вот ветер дует, жернова раздувает, да лопости мельницы крутит, да не злится на ветер никто.
Ладомира, ученица знахарки